Клуб ревнителей литургического возрождения

Вечернее богослужение начиналось с возжжения светильников. Это было практической необходимостью, поскольку нужен был свет для службы. Но даже среди нехристиан возжигание вечернего светильника имело более глубокое значение. В наш век изобилия электричества “нам трудно оценить чудо мерцания масляных светильников, пронзающих сгущающуюся ночную тьму. Но до-эдисоновские культуры встречали искусственный свет с чувством благодарного радушия”. Язычники имели обыкновение приветствовать свет восклицанием "Chaire phos agathon (Радуйся, добрый свет)!" или "Chaire phos philon (Радуйся, дружественный свет)!" А Климент Александрийский в своём "Протрептике" 11, 114:1 рекомендует нам приветствовать истинного Бога словами "Радуйся, свет!" Таким образом, ещё до превращения вечерни в официальную литургическую службу христианское домашнее благочестие унаследовало люцернарий – практику приветствия вечернего светильника молитвой и хвалой.

У кого они его позаимствовали – вопрос спорный. Тертуллиан в своём сочинении “К язычникам” 1:13 обвиняет язычников в заимствовании “иудейского обряда люцернария” и других иудейских практик, “которые, безусловно, чужды вашим богам”. Но я скептически отношусь к тому, что эта общая языческая практика была заимствована у такого презираемого меньшинства, как иудеи. Более того, хотя в иудейском обряде возжжения огней в канун Шаббата и Хануки есть параллели с люцернарием, я не знаю ни одной иудейской параллели в ежедневных домашних или синагогальных обрядах иудеев, а языческое и христианское приветствие вечернего светильника было ежедневным делом. Поэтому я склонен думать, что христианский люцернарий – это крещёный языческий обряд.

Роберт Тафт, профессор, литургист. Литургия Часов на Востоке и Западе. Часть 3. Кафедральное богослужение на Востоке в IV веке.

Читать полностью: https://boosty.to/liturg/posts/ba10c000-8601-4559-aa30-89aec8a4cdfc?share=post_link

Дорогие друзья! От создателей Клуба ревнителей литургического возрождения: авторский телеграм-канал "Антропологет", посвящённый проблемным вопросам христианской антропологии и в целом христианской философии: https://t.me/anthropologet. Там вы не найдёте как привычных, банальных ответов на вопросы вечные и современные, пересказов учебников и св. отцов, так и пустого модернизма, пресмыкающегося перед современными веяниями и модой. Наша прекрасная русская религиозная философия (конца XIX - первой половины XX века) показала, что сводобный и творческий поиск истины не закрыт и может быть плодотворным. Но осторожно: боязливым, нелюбопытным, инертным и слишком приземлённым это совсем не понравится.

Telegram: Contact @anthropologet

С так называемым Константиновским миром в 312 году Церковь обрела свободу развивать общественные и внешние аспекты своей жизни. Результаты были сразу же заметны в церковной организации, в искусстве и архитектуре, а также в литургии. Организовывались церковные епархии и провинции, проводились синоды, основывались монастыри, строились базилики и баптистерии, создавались мозаики для их украшения. И христианское богослужение, бывшее прежде тайным делом преследуемого меньшинства, стало неотъемлемой частью повседневной общественной жизни Римской империи. Произошедший расцвет богослужебных практик был поразительным. Константинопольской историк церкви Сократ в своей “Церковной истории”, написанной между 439 и 450 годами и охватывающей первое постникейское столетие (324-425), рассказывает:

"… Вообще между всеми обществами верных едва ли можно найти и две церкви, которые в совершении молитв были вполне согласны одна с другой. … Трудно, даже невозможно описать все церковные обычаи, соблюдаемые в разных городах и областях (V, 22)".

Роберт Тафт, профессор, литургист. Литургия Часов на Востоке и Западе. Часть 3. Кафедральное богослужение на Востоке в IV веке.

Читать полностью: https://boosty.to/liturg/posts/ba10c000-8601-4559-aa30-89aec8a4cdfc?share=post_link

Только в начале III века в Египте мы видим установленное время для молитвы в третий, шестой и девятый часы, а также при восстании ото сна, перед отходом ко сну и в ночное время. Климент Александрийский настаивает на том, что истинный христианин должен молиться всегда, но из его слов ясно, что определенные часы для молитвы уже были установленным обычаем в некоторых кругах: “И если некоторые отводят для молитвы определённые часы, например, третий, шестой и девятый, то гностик обращается с молитвой к Богу в течение всей своей жизни…” (Строматы VII, 7, 40:3). В другом месте Климент упоминает молитву при восстании ото сна, перед отходом ко сну, ночью, до, во время и после еды (Педагог II, 9-10; Строматы VII, 7, 49:3-4). Но эти времена молитвы, по-видимому, приводятся скорее как примеры непрестанной молитвы гностиков, чем как отдельные, фиксированные часы молитвы.

В Строматах VII, 7, 43:6-7 Климент свидетельствует о раннехристианском обычае пространственной ориентации в молитве, основанном на образе Христа как Света миру и Солнца правды, символизируемого восходящим на востоке солнцем:

"Поскольку восток является образом рождающегося дня, откуда впервые свет воссиял из тьмы, так и прозябающие во тьме неведения с востока ожидают сияния знания истины. Поэтому молитва совершается с лицом, обращённым к востоку, навстречу восходящему солнцу".

Этот образ, а также практика молиться лицом на восток, станут обычным явлением в христианской традиции начиная с III века.

У Климента мы также находим наше первое святоотеческое свидетельство об эсхатологическом характере христианской ночной молитвы. Это также станет фундаментальной чертой всех христианских бдений. В Педагоге 2:9 Климент говорит:

"Так, следовательно, должно спать, чтобы и проснуться было легко. «Да будут чресла ваши препоясаны», говорится, «и светильники горящи; и вы будьте подобны людям, ожидающие возвращения господина своего с брака, дабы, когда придет и постучит, тотчас отворить ему. Блаженны рабы те, которых господин, пришед, найдет бодрствующими» (Лк. 12:35–37). Спящий человек ни к чему не способен; он молчалив как смерть. Поэтому часто должны мы и ночью с постели подниматься и прославлять Бога. Блаженны бодрствующие во имя Божие: они уподобляются тем из ангелов, которых мы называем Стражами. Спящий человек, следовательно, никому не приносит пользы и не более имеет цены, чем и неживой. Но христианин, в себе свет носящий, бодрствует даже и во мраке ночи, когда все спят; «и тьма не объяла его» (Ин. 1:5), а отсюда и сон именно потому, что тьма не простирает на него своей власти; просвещаемый Богом, он бодрствует; только Он один живет истинной жизнью. Ибо «в Нем была жизнь» (Ин. 1:4). «Блаженны те», говорит премудрый, «которые хранят пути мои» (Притч. 8:32). «Блажен человек, который слушает меня, бодрствуя каждый день у ворот моих и стоя на страже у дверей моих» (Притч. 8:34). «Не будем спать как и прочие, но будем бодрствовать», говорит Писание, «и трезвиться. Ибо спящие спят ночью, и упивающиеся упиваются ночью» (т. е. во тьме неведения). «Мы же, будучи сынами дня, да трезвимся» (1 Фес. 5:6–8). «Ибо все вы сыны света и сыны дня; мы – не сыны ночи, ни тьмы» (1 Фес. 5:5)".

Роберт Тафт, профессор, литургист. Литургия Часов на Востоке и Западе. Часть 2. Ежедневная молитва в доконстантиновской церкви.
Читать полностью: https://boosty.to/liturg/posts/853c0c16-e556-4048-8f28-ddb735d408e6?share=post_link

Должен признаться, что крайне скептически отношусь ко всем попыткам увидеть прямую связь между тем, что начинает проявляться в III и IV веках как неиудейский христианский часослов ежедневной молитвы в определенное время, и ранним участием иудео-христиан в иудейской молитве в период Нового Завета. Как мы увидим, ветхозаветная заповедь приносить жертвы в храме утром и вечером, несомненно, повлияла на позднейшую христианскую Литургию Часов. Но я бы рассматривал это как часть общего распространения ветхозаветных тем в христианской мысли начиная с III века, а не как непрерывную преемственность с более ранним иудейским христианством. Именно в этот более поздний период суббота приравнивается к воскресенью как день Евхаристии, когда пост запрещен, а темы ветхозаветного священства применяются к христианскому служению, и так далее.

Конечно, я не хочу отрицать какое-либо влияние иудейских культовых форм на раннехристианскую молитву и богослужение. Дидахи и VII книга Апостольских постановлений являются положительными доказательствами такого влияния, и мы также можем считать установленным влияние берахи и других иудейских молитвенных жанров на христианскую молитву, особенно на анафору. Труды Одэ, Буйе, Ледогара, Лижье, Тэлли, Жиро и других, хотя и не всегда согласуются друг с другом, достаточно ясно показывают, что связь существовала. Что касается часов, избранных для молитвы, то, как мы увидим позже, можно допустить даже прямую преемственность в некоторых областях, таких как Палестина и Египет, где раннехристианская и иудейская общины изначально были неразличимы и долгое время смешаны. Наконец, совершенно очевидно, что Библия с её псалмами, песнопениями и типологией предоставила исходный материал и символику для того, что позже станет Литургией Часов. Хрестоматийным примером является новозаветное развитие темы света и более позднее использование христианами образа солнца. Эта тема повлияла на символику христианского посвящения, Пасхи и Рождества (Natalis solis invicti); она повлияла на вопрос пространственной ориентации в молитве; и она повлияла на ключевой мотив кафедрального утреннего славословия и вечерней песни. Таким образом, Литургия Часов находится в неоплатном долгу перед нашим иудейским наследием. Но я не могу согласиться с Дагмором и другими, которые пытаются увидеть большую преемственность, чего просто не подтверждают имеющиеся свидетельства.

Роберт Тафт. Литургия Часов на Востоке и Западе. Часть 1. Формирование традиции..
Читать полностью: https://boosty.to/liturg/posts/f0875c3a-cab0-4be8-93fc-dccad9400cec?share=post_link

Есть священники, которые предпочитают роптать на своих прихожан – "им ничего не надо", "они элементарного не знают", "они ничего не хотят", "они язычники внутри", и т.д., и так оправдывается отказ что-либо предпринимать, менять. Русский язык в богослужении - "это никому не надо", чтение молитв вслух – "это никому не надо", катехизация – "это никому не надо", и так далее до бесконечности. Остаётся только замкнуться в привычном клерикализме, закрыться в алтаре и даже Евангелие читать, не выходя из алтаря, повернувшись спиной к людям.

Прихожане, конечно, плохи и дурны, но когда в истории христианства не было проблем с людьми? И в Евангелии мы от этом читаем, и апостол Павел об этом подробно пишет. Но теперь, оказывается, это стало непреодолимым препятствием, дающим право ничего толком не делать. Священник, который ропщет на своих прихожан – плохой священник, ленивый, лукавый раб.

А есть ещё и такие священники, которым, в силу ли характера или в желании облегчить себе жизнь, не хочется противостояний с инертностью прихожан и они готовы сбросить с себя крест просвещения, вдохновения и углубления духовной жизни прихожан в обмен на всеобщее спокойствие и комфорт. Находится тысяча причин оправдать любое поведение прихожан, и малейшая их духовная подвижка, пусть даже и сомнительная по сути, воспринимается как великое и достаточное достижение, венец церковной жизни. Всё это обман и бегство от действительности. Над священниками первого и второго типа, которых, может быть, большинство в современной церкви, как будто бы зря читались молитвы, они как будто зря учились, готовились, зря избрали это служение. Всё обесценивается нежеланием главного в этом служении – брать на себя крест человеческого невежества, глупости, инертности, слабости и всяческой тьмы, ради просвещения, просветления и преображения.

В вашем храме всё ещё не читают вслух молитвы евхаристического канона? Если за последние 30-40 лет частое и регулярное причащение стало восприниматься как норма, то с чтением евхаристического канона всё оказалось гораздо сложнее. Интересно, почему ещё никто не поднял вопроса о том, а каким образом может быть действительна та Евхаристия, на которой нет, собственно, Евхаристии, т.е. общего благодарения? В силу чего совершается Евхаристия? В силу ли мыслей или, скорее, чтения про себя предстоящим священником? Допустим. Но неужели Христос заповедал совершать таинство посредством чтения священнослужителем про себя определённого текста? На Тайной вечере Христос, действительно, не заповедовал благодарить - Он заповедовал причащаться, принимать хлеб и вино как Его Тело и Кровь. Но зачем тогда Церковь придумала какой-то текст, какой-то евхаристический канон, если было бы достаточно выйти и объявить: "Сие есть Тело", "Сие есть Кровь", и т.д.? Зачем было утруждать священника чтением скороговоркой какого-то сложного богословского текста (особенно если это литургия Василия Великого)? Почитать можно и дома, в конце концов. Но допустим, что ещё, помимо объявления, было бы хорошо попросить Бога, чтобы таинство совершилось. Почему же просит один только священник? Не всем ли лучше вместе просить: "сотвори хлеб сей", и т.д.? Разве соборная молитва церкви, собрания хуже молитвы одного-двух? А если можно всем вместе попросить Бога о самом главном, о том, чтобы таинство совершилось, то почему нельзя вместе вознести Богу всю целиком евхаристическую молитву, раз уж она досталась нам в наследство в таком виде?

Вечерня в монастыре Новый Скит (Православная церковь в Америке) открывается Люцернарием - церемонией, заимствованной из византийской Литургии Преждеосвященных Даров, которая не является частью традиционного богослужения. Это изменение сделано для того, чтобы начинать службу "приветствием свету, который есть сам Христос", что включает зажигание всех лампад и свечей в храме с этого момента. Эта церемония имеет кафедральное происхождение, что указывает на тенденцию к заимствованию исторически кафедральных элементов традиции, которые либо появляются в других местах, либо вышли из употребления.

За Люцернарием следует пение Фос Иларион (Ясный Свет) и две молитвы света. Великая ектения, которая традиционно следует за вступительным псалмом в textus receptus, была полностью исключена из этого богослужения вместе с сугубой ектенией. Многие из молитв, предписанных в уставе Нового Скита, относятся к "семи вечерним молитвам, читаемым священником тихо" традиционного обряда. Ектении отложены до конца службы, чтобы сохранялся "последовательный порядок в соответствии с древним изречением: сначала хвала, затем прошение". Восстановление молитв верных являет смелое решение со стороны Нового Скита. Некоторые из молитв взяты из (ныне исчезнувшего) песненного последования Великой церкви Константинополя, а другие представляют собой собственные свободные сочинения, некоторые из которых основаны на древней сирийской традиции. Монастырю явно помогали ученые-литургисты в процессе расположения молитв, которые вошли в монашеский обиход во время первоначального студийского синтеза (рассмотренного выше), и которые затем были сведены в одну группу, поскольку другие элементы службы возымели приоритет в новой структуре. Во введении выражена благодарность Хуану Матеосу, Роберту Тафту и Мигелю Арранцу за предоставление исторического фона, который вдохновил монахов на практическое применение элементов богослужения. Реставрация была осуществлена для того, чтобы сфокусировать "общину на молитву на протяжении всего богослужения ... действуя как собирающая сила". Хотя меры по восстановлению богослужения устраняют большую часть повторений различных ектений и способствуют полноте молитв верных, изменения для бывалого прихожанина, безусловно, покажутся значительными.

[К вечерне добавлена "служба мироносиц". Среди прочего, в неё включена песнь Моисея.] Эта древняя песнь Церкви содержит предзнаменование Воскресения из Ветхого Завета. Её добавление придает особый колорит этой части “службы мироносиц”. После чтения воскресного Евангелия (произносимого нараспев предстоятелем), традиционно являющегося кульминацией всего литургического праздника, народ слышит историю из Ветхого Завета об избавлении Господом своего народа и отвечает ответным припевом после каждого стиха. В рубриках просто говорится: "и припев, назначенный для праздника", который в субботу вечером обычно звучит как "Слава святому Воскресению Твоему, Господи". Затем следуют воскресные тропари и ектения, которая завершает вечерние молитвы. Структура явно придает вес провозглашению Священного Писания, предпочитая библейскую песнь общепринятому Канону, но сохраняя респонсорные элементы внутри Канона, поскольку есть пение припевов между стихами вместо отдельных тропарей. Это представляет собой значительное изменение, поскольку библейские песни редко используются в церковной практике. Этот шаг был явно намеренным, поскольку монахи стремились восстановить баланс между Священным Писанием и церковной поэзией, сокращая общее количество стихир во всей службе.

Это даёт представление о чине Утрени Нового Скита, который значительно сокращает Канон. Вместо него поётся песнь трех отроков (Дан 3:57-88; 56), а собрание отвечает ирмосом и припевом гласа недели (из Октоиха) или праздника. Песнь Богородицы сохраняется, но остальные песни Канона опускаются.

Толчком к реформированию богослужения вечера субботы в Новом Скиту послужила необходимость структурировать литургические чины в соответствии с особыми потребностями общины. В данном конкретном случае работы современных исследователей послужили вдохновением для широкой и значительной реформы, и монастырь смело осуществил эти изменения. Их свобода в проведении таких радикальных изменений была основана на их "глубоком и страстном интересе к литургии" и их сопротивлении "тенденциям (к) музеефикации". Наиболее провокационными качествами их реформы являются очевидное предпочтение элементам кафедрального происхождения и включение литургических единиц, которые в настоящее время используются в других службах и периодах года или вообще больше не используются. Эта служба не было разработана для того, чтобы служить образцом для приходов ПЦА. Монастыри традиционно пользовались определенной свободой в творческом оформлении своего собственного богослужебного устава в соответствии с потребностями и реалиями своих общин.

Николай Денисенко, диакон. Пересмотр Всенощного бдения
Читать статью полностью: https://boosty.to/liturg/posts/2ec7159d-6cd8-488f-9c10-65afe2c076ef?share=post_link

Инновацией являются длинные юбки и платки, в которых горожанки ходили в храм. По свидетельству Н. В. Пазухиной, из москвичек, которые ездили в Петушки к епископу Афанасию (Сахарову), в платочках никто не ездил:

"Как-то, когда я собиралась к Владыке, мне кто-то посоветовал надеть платочек, а я всю жизнь ходила только в берете, в самом простом. Был Великий пост, я была в платочке, а Нина Сергеевна собиралась куда-то ехать и надела нарядную шляпку. И вот мы с ней выходим вместе, а Владыка смеется : «Барыня с горничной!» [Молитва всех вас спасет. Материалы к жизнеописанию святителя Афанасия, епископа Ковровского. М., 2000: 103-104].

Этот рассказ подтверждают и материалы сборника, подготовленного на основе рассказов митр. Питирима (Нечаева). Здесь в пересказе митрополита Питирима приведен рассказ о сотруднице Патриархии, которая стала ходить на работу, как на богослужение, в платке. Увидев в очередной раз эту - женщину, патриарх Алексий Первый показал на платок и с любопытством спросил: «Что это за гадость такая у тебя на голове?». Комментируя этот пассаж, составители сборника пишут:

"В среде традиционно верующей интеллигенции платки не были приняты ни в храме, ни на улице. Другое дело, что до войны по улице с покрытой головой ходили все - и мужчины, и женщины; носили обычно шляпы, береты или кепи. После войны, когда постепенно укоренилась мода ходить без головного убора, многие женщины, особенно молодые, и в храм приходили также, или же покрывали волосы сеточкою-вуалью [Александрова Т. Л. / Суздальцева Т. В. Русь уходящая. Расссказы митрополита Питирима. СПб., 2007: 150].

В непременный атрибут православной женщины платок, по всей видимости, превратился в последней четверти ХХ века. В этой связи интересно привести сделанную в середине 90-х годов А. Л. Бегловым запись рассказа пожилой женщины о том, как в середине 70-х годов храмы наполнили интеллигентские молодые дамы и девушки в юбках до пола, которые, по представлениям старшего поколения верующих, вели себя вызывающе: метали театральные поклоны, могли заговорить друг с другом в церкви и прийти на светскую службу в платке. При этом старшее поколение воспринимало платок как знаковую одежду крестьянок и женщин, занимающихся неквалифицированным трудом. Об этом свидетельствует и цитированные выше воспоминания Н. В. Пазухиной, и воспоминания о митрополите Питириме, уже в постсоветское время принявшего подчеркнуто благочестиво одетых преподавателей за технический персонал:

"Однажды в монастырь приехала экскурсия студентов и православных преподавателей, несколько переусердствовавших в «форме одежды». Владыка потом спросил: «А что это за тетки были с ребятами?» тели, сотрудники кафедр института». «Да?.. А я думал персонал! [Александрова Т. Л./ Суздальцева Т. В. Пленный рыцарь: Воспоминания о последних годах митрополита Волоколамского и Юрьевского Питирима (Нечаева). М., 2006: 64-65].

Александр Кравецкий. Изобретая церковную традицию: некоторые особенности цековной практики в ХХ веке.

Среди антиохийских свидетельств есть пратекст византийской анафоры св. Иоанна Златоуста, уязвляющей современное богословское представление невыразительной молитвой после эпиклезиса: "Еще приносим Ти духовную и бескровную жертву, о иже в вере почивших: праотцех, отцех, патриарсех, пророцех, апостолех, проповедницех, евангелистех, мученицех, исповедницех, воздержницех, и о всяком дусе праведнем в вере скончавшемся".

Так же было и в традиции латинского Запада. Киприан († ок. 258 г.) говорит в Послании 39, 3, "Мы всегда приносим жертвы за них [мучеников], как вы помните (sacrificia pro eis semper, ut meministis, offerimus)".

Мало того, некоторые авторы: древние, средневековые или современные - чувствовали необходимость пояснить, и даже растолковать подобное анафорическое заступничество за святых. Текст, где упоминается жертвоприношение или молитва за святых вместе со всеми остальными категориями поминаемых может привести в замешательство, но это происходит не из-за того, что этот текст неверен, а из-за того, что он очень древний. Но эти трудности, как они отражены в творениях Отцов Церкви, иллюстрируют лишь один из многих примеров богословского развития, приведшего к изменению в литургии. Давайте проследим произошедшее по источникам.

Одним из первых авторов, давших богословское обоснование подобной практики, был святитель Епифаний (ок. 315-483), с 367 года бывший епископом Констанции (древнего Саламина) на Кипре. В трактате Панарион 75.7:1, 4-5, написанном около 374-377 гг., он говорит "о практике называния имен умерших", и добавляет мотивацию для этой литургической инновации (75.7:4-5): святые - простые смертные люди; они не такие, как Иисус, вечный Господь.

"Мы совершаем поминовение как праведных, так и грешных; грешных, чтобы испросить Божьей благодати для них, а праведных и отцов и патриархов, пророков и апостолов и евангелистов и мучеников и исповедников, епископов и анахоретов и всего их сонма, чтобы различить Господа Иисуса Христа от общества людей через честь, данную Ему, и чтобы воздать почитание, будучи уверенными, что Господь не находится на уровне ни с кем из человеков..."

Этот текст показывает, что в конце IV века, в сознание уже наметился сдвиг, усилилось осознание этого вопроса и где-то после 380 года мы видим Катехизис 5, 8-9 Кирилла/Иоанна II Иерусалимского, осторожно расставляющим по местам понятия, близкие современному богословию: мы молимся за Церковь, власти и других, живых и мертвых, за всех, за кого приносится жертва, но мы воспоминаем святых.

Оригинальный греческий текст древней византийской анафоры Иоанна Златоуста сам по себе, однако, не дает нам основания делать какое-либо различие между различными типами предстательства, как если бы было различие между святыми и другими. Предлог "за" используется во всех случаях. Тело Христово преломляется "за вы", его кровь изливается "за вы", и мы приносим жертву "за" святых, "за" Богородицу, "за" всех усопших, мир, Церковь, тех, кто живет достойной жизнью, власти и воинство.

Все попытки словесными ухищрениями согласовать современное различие между анафорическим поминовением Богородицы и святых и предстательством за живущих и простых усопших совершенно неуместны. Все это позднейшие тонкости, которые хотя и совершенно разумны, не могут быть обнаружены в ранних текстах. Литургия отражает жизнь Церкви, и ей следовало бы быть в идеале вообще анахронистической. Хуже пытаться притянуть ранние литургические тексты к тому уровню богословского мышления, который не был достигнут в момент их составления.

Так мы снова сталкиваемся с преданием и прогрессом (traditio et progression), традицией в контексте истории и развития, феноменом, который очень не нравится фундаменталистской неисторической ортодоксии, потому что предполагает и, следовательно, доказывает изменение.

Роберт Тафт, архимандрит, литургист. Почитание святых в византийской литургической традиции

Монахи монастыря св. Саввы должны были совершать Всенощное бдение по ночам перед воскресеньями и праздниками. Предполагалось, что бдение должно было начинаться после захода солнца и заканчиваться прямо перед восходом солнца, и экклесиарх отвечал за распределение достаточного количества псалмопения и чтений, чтобы уложиться в этот промежуток времени. Во время каждения в начале Великой вечерни священник отправляться совершать каждение в двух других церквях на территории монастыря, а также у могилы св. Саввы. После Вечерни следовала процессия литии, возвращавшаяся к двум церквям и могиле и включавшая помазание святым елеем. Процессия останавливалась у монастырской пекарни, где благословлялся хлеб и раздавался монахам вместе с небольшим количеством вина и воды. Все бдение ознаменовано действиями, связанными с реалиями жизни монахов. Они нуждались в пище, чтобы в достаточной мере подкрепить силы, ведь впереди была целая ночь и пост, предшествующий Евхаристии, поэтому они и благословляли еду и вино у пекарни во время своей процессии. Они почитали могилу своего святого покровителя и потому поминали его с каждением и молитвами. Им нужно было обеспечить свою безопасность в течение тёмной ночи, поэтому они хотели убедиться, что у них достаточно богослужебного материала, чтобы хватило на всю ночь, прежде чем они могли бы вернуться в свои жилища. Составители Агрипнии усвоили образ создания литургической формы, которая отвечает потребностям общины. Наследники же Агрипнии живут в совершенно иных условиях, которые требуют, по крайней мере, некоторых изменений существующих форм. Сокращение продолжительности Всенощного бдения в России служит одним из примеров последствий навязывания конкретного чина Церкви, находящейся в особых условиях. Прекращение традиционных процессий, удаление певческих частей Псалтири, неприятие определенных элементов монашеской традиции, а также сокращение псалмов и церковной поэзии из-за влияния изощренной музыки - все это способствовало мутации русского бдения. Это также выявило, что сложились новые обстоятельства, к которым законодательно предписываемый и негибкий литургический комплекс не смог приспособиться. Настоятельная необходимость реформы, о которой говорили русские епископы [в начале XX века], понятна в перспективе быстрого упадка бдения.

Николай Денисенко, диакон. Пересмотр Всенощного бдения
Читать статью полностью: https://boosty.to/liturg/posts/2ec7159d-6cd8-488f-9c10-65afe2c076ef?share=post_link

В древности все ектении были «мирными», т.к. имели в начале призыв: «Миром (т. е. в полном душевном покое, в молчании) Господу помолимся». На первом прошении верные, молча, «ничтоже отвещавая», умиряли чувства и возводили свой ум «горе» – к невидимому Богу. Диаконские прошения на мирной ектении, начиная от «О свышнем мире…», верные уже выслушивали коленопреклонно. Внешним знаком к коленопреклонению на иных ектениях служило первое возглашение «Паки и паки («миром»), преклоньше колени, Господу помолимся». Знаком перехода к стоянию собрания верных служило возглашение: «Заступи, спаси, помилуй («возстави») и сохрани…» Просительные возглашения диакона («Дне всего совершенна») выслушивались всеми стоя и, как правило, без произнесения «Господи, помилуй» (как в Литургии св. Иакова).

Некоторые молитвы Евхаристии полагалось читать «во услышание народа», а иные, чтобы слышали только сослужащие («тайно»). Молитва священника на ектении выслушивалась, как правило, также коленопреклонно. Место священнической молитвы было перед возглашением диакона «Заступи, помилуй…» или, что более естественно, перед распевным произнесением священником возгласа. Диакон часто подавал знак к общей молитве возглашением «Премудрость», т.е. «Внимание!». В состав почти каждой ектении включалась поминальная часть («Пресвятую, пречистую…») и увещевание о силе братской молитвы («…сами себе и друг друга…»). В необходимых случаях священник читал т.н. главопреклонную молитву, испрашивая для народа благословение Божие. Все верные при этом стояли с низко опущенной головой в знак послушания Божией воле (до произнесения распевного возгласа), подтверждая услышанное восклицанием «Аминь».

Количество ектений на Литургии не всегда было одинаковым. В славянском чине Литургии просительных ектений две. И они почти дублируют друг друга. Первая – после Великого входа, а вторая – перед «Отче наш». Случилось это потому, что Великий вход стал совершаться, вклинившись в последование т.н. Песенной Утрени, каковой является, по сути, вся первая часть Литургии (до входа в алтарь священнослужителей). Песенная Утреня состояла из трёх псалмов, с разделяющими их двумя малыми, а в конце третьего псалма – одной просительной ектенией и заключительной (отпустительной) молитвой. Последнюю, по совершении Великого входа, заменила молитва на поставление Святых Даров на престол. Третий псалом по праздникам стал заменяться исполнением т.н. «блаженных стихов»: стихами из Нагорной проповеди («Во Царствии Твоем») с тропарями из второго канона праздника.

Что же касается иных малых ектений около некоторых священнических молитв, то причины их появления исторической науке недостаточно известны. Вероятно, это было обусловлено появлением практики «тайного чтения» евхаристических молитв. В древности почти всю Литургию верные, в знак смирения и покаяния, стояли на коленях, следуя логике священнических молитв: «Вновь и многократно мы преклоняемся пред Тобой», «и милися деем», т.е., повергаясь. Позже коленопреклонения («поклоны») на ектениях по воскресеньям (но, отнюдь, не по будням), а также в период Пасхи и Пятидесятницы, были отменены некоторыми соборными правилами, т.к. стояние верных в День Господень должно было теперь символизировать веру Церкви во всеобщее воскресенье. Отвечая на вопрос: «можно ли совершить земной поклон освящённым в Тело и Кровь Христовы Святым Дарам на Литургии в воскресный день?», – необходимо помнить, что соборно было отменено покаянное коленопреклонное стояние народа на ектениях и молитвах лишь по воскресным дням и в период Пятидесятницы. Но никогда не упразднялось благочестивое евхаристическое «боголепное» земное поклонение истинным Телу и Крови Христовым (после «Тебе поем»), которое тонкими знатоками церковного Устава неотменно соблюдается «во вся лето», т.е. во все дни литургического года. (Это имеет место у старообрядцев). Творится ими также земной поклон «во вся лето» и в честь Пресвятой Богородицы после пения «Достойно есть» или задостойника. Известно, что богослужебные обычаи старообрядцев в РПЦ соборно признаны равночестными и православными (в том числе и двуперстное осенение). О коленопреклонном образе совершения священнических молитв святой Евхаристии, свидетельствует и святитель Иоанн Златоуст: «И в молитвах, как всякий может видеть, много содействует народ. Так, например, о бесноватых и о кающихся совершаются общие молитвы священником и народом, и все читают одну молитву – исполненную милосердия. Равным образом, когда изгоняем из священной ограды недостойных участвовать в святой трапезе (Евхаристии), нужна бывает другая молитва, – мы все вместе повергаемся на землю, и все вместе встаем».

В чине Божественной Литургии святителя Иоанна Златоуста (во второй молитве верных) читаем: «Паки и многажды припадаем, и Тебе молимся, Благий и Человеколюбче...» Само церковнославянское выражение «мили ся деем», встречающееся в молитве призывания Святого Духа, буквально означает «простираясь», «покорно, рабски повергаясь телом». С ослаблением покаянной дисциплины и силы духа молитвы древнее покаянное уставное коленопреклонение общины на ектениях и молитвословиях Литургии повсеместно исчезло из практики во все дни церковного года. Однако остаток этого византийского обычая можно увидеть и услышать в РПЦ при гласном чтении трёх древних молитв на ектение вечерни в самый день Святой Троицы, которое производит сильное впечатление на молящихся. С этого момента период Пятидесятницы заканчивался, и все верные Древней Православной Церкви снова стояли коленопреклонно почти всю Литургию. Следует иметь в виду и то, что Литургия св. Иоанна Златоуста в древности долго совершалась по будням, а по воскресеньям отправлялась литургия св. Василия Великого.

Общая схема византийской ектении:

1. Введение в молитву («Паки и паки»…); 2. Коленопреклонение («О свышнем мире…»); 3. Переход от коленопреклонения к стоянию («Заступи, спаси, помилуй, возстави…»); 4. Окончание: поминальная часть («Пресвятую, пречистую…»), гласная молитва предстоятеля и «Аминь» народа.

Михаил Арранц, иеромонах. О древней практике произнесения ектении и чтении евхаристических молитвословий